Закон о торговле проявил себя как один из наиболее спорных и неоднозначных законов последних лет. Ученые из Высшей школы экономики решили проанализировать его влияние на рынок и выяснили, что в основном игроки не почувствовали серьезных изменений и приспособились к новой ситуации. По мнению значительной части опрошенных ритейлеров и поставщиков, выиграли от закона чиновники, а не малый бизнес и независимые сети, которых он призван был защищать.
Почему государство решило вернуться к административному регулированию внутренней торговли, которая до середины 2000-х годов была одной из самых либерализированных отраслей российской экономики? Группа ученых из Высшей школы экономики под руководством профессора Вадима Радаева попыталась с помощью исследования ответить на этот вопрос. Кроме того, ученые постарались выяснить, кто в результате выиграл от этого закона.
Исследователи использовали данные опроса 512 ритейлеров и поставщиков, посвященного отношениям в цепи поставок (3/4 респондентов составили представители компаний, торгующих продовольственными товарами), а также провели серии экспертных интервью. Опрос был проведен в пяти крупных российских городах в ноябре-декабре 2010 года, то есть после финансового кризиса и спустя год после введения Закона о торговле.
Для начала ученые выделили четыре гипотезы, откуда пришел заказ на государственное регулирование. Первая: формирование новых правил соответствовало интересам растущих розничных сетевых компаний, заинтересованных в стабилизации рынка и закреплении недавно достигнутого доминирующего положения. Вторая: независимые торговые компании потребовали ограничить экспансию растущих розничных сетей. Третья: поставщики пытаются компенсировать нехватку переговорной силы путем захвата законодательных и регулятивных возможностей государства, чтобы ограничить растущую рыночную власть розничных сетевых компаний. Четвертая: представители органов власти вводят новые ограничивающие правила для усиления возможностей контроля над участниками рынка.
Напомним, что закон обсуждался очень долго – с конца 2006-го до конца 2009 года и довольно сильно видоизменялся в процессе подготовки. В результате в наиболее радикальные предложения были отвергнуты, но и либеральные корректировки также не прошли. В итоговом документе были расширены полномочия ФАС, доля сети в районе ограничена 25%. Зафиксировано, что правительство имеет право устанавливать предельно допустимые розничные цены на социально значимые группы продуктов. Запрещается осуществлять оптовую торговлю с использованием договора комиссии или смешанного договора с элементами договора комиссии. Ритейлерам запрещается взимать с поставщиков бонусы, кроме ретробонуса за объем проданного товара, но и его ограничили 10%. Эти шаги, по заверению сторонников закона, призваны не дать розничным сетям ущемить интересы поставщиков. Однако, судя по всему, этой цели они не достигли.
Что же произошло после вступления закона в силу? Трактовки некоторых положений закона оказались неоднозначными, при этом крупные сети должны были подстраховываться, поэтому многие начали исходить из наиболее жесткого варианта. Это коснулось, например, перевода маркетинговых вознаграждений в скидки – поставщикам было предложено снижать цены. Еще один вариант – заключение договоров поставки через дочерние структуры, например, через распределительные центры, не подпадающие под закон, и получение через эти структуры запрещенных вознаграждений.
Еще один побочный эффект антисетевого закона – заметная консолидация крупных розничных сетей, почувствовавших друг друга товарищами по несчастью, с которым стоит бороться сообща. Заметно активизировалась АКОРТ, которая четко и настойчиво отстаивала интересы ритейла. В противоположность сетям производители оказались разделены отраслевыми перегородками и ведомственными интересами и так эффективно не объединялись.
Именно поставщиков, особенно крупных производителей, команда Радаева считает лоббистами Закона о торговле. Их интересы были серьезно затронуты сложившейся в 2000-е годы ситуацией, когда значительная доля рыночной власти перешла от них к розничным сетям. Наличие товара в ведущих сетях стало играть принципиальную роль в их продвижении. У поставщиков нет политической коалиции, которая могла отстаивать их интересы, а судам в нашей стране традиционно не доверяют. В этой ситуации они стали апеллировать к необходимости государственного вмешательства. Разберемся, добились ли они результата в этом стремлении.
В целом поставщики по-прежнему больше жалуются на трудности с заключением договоров поставки, чем ритейлеры. Этот же результат был зафиксирован в опросе 2007 года, то есть положительной динамики не отмечено. При этом 75–80% менеджеров розничных сетей отметили, что условия заключения договоров поставки практически не изменились. Это означает, что доступ на рынок для поставщиков не стал проще.
Лишь немногие – 1–3% – респонденты считают, что договорные требования к поставщикам смягчились. Четверть опрошенных менеджеров считают, что в 2010 году требования к крупным поставщикам ужесточились. Большинство не отмечает никаких принципиальных изменений. То есть на реальную жизнь большинства участников рынка новый закон существенного влияния не оказал. Вероятно, это связано и с тем, что закон в большинстве случаев просто не соблюдается. Штрафы пока невелики и суммы, изъятые в пользу государства, воображение не поражают. Тем не менее в перспективе ФАС обещает ужесточение контроля над исполнением закона и увеличение штрафов.
Итак, кто же выиграл от внедрения закона? Во-первых, скорее выиграли крупные поставщики и сети. Во-вторых, фактически не обнаружено значимых преимуществ для поставщиков по сравнению с ритейлерами. В-третьих, не слишком выиграли и конечные потребители. При этом многие опрошенные считают, что выиграли государственные чиновники.
Согласно выводам исследования, выгоды от внедрения закона неочевидны. При этом административные издержки участников рынка определенно возросли.